Неточные совпадения
— В университете учатся немцы, поляки, евреи, а из русских только
дети попов. Все остальные россияне не учатся, а увлекаются поэзией безотчетных поступков. И страдают внезапными припадками испанской гордости. Еще вчера парня тятенька за волосы драл, а сегодня парень считает небрежный ответ или косой взгляд профессора поводом для дуэли. Конечно, столь задорное поведение можно счесть за необъяснимо быстрый рост
личности, но я склонен думать иначе.
Горничная жены пензенского жандармского полковника несла чайник, полный кипятком;
дитя ее барыни, бежавши, наткнулся на горничную, и та пролила кипяток;
ребенок был обварен. Барыня, чтоб отомстить той же монетой, велела привести
ребенка горничной и обварила ему руку из самовара… Губернатор Панчулидзев, узнав об этом чудовищном происшествии, душевно жалел, что находится в деликатном отношении с жандармским полковником и что, вследствие этого, считает неприличным начать дело, которое могут счесть за
личность!
А через пять лет мы будем говорить: «Несомненно, взятка — страшная гадость, но, знаете,
дети… семья…» И точно так же через десять лет мы, оставшись благополучными русскими либералами, будем вздыхать о свободе
личности и кланяться в пояс мерзавцам, которых презираем, и околачиваться у них в передних.
Но теперь, теперь, когда бабушка совершила такие подвиги на рулетке, теперь, когда
личность бабушки отпечаталась пред ними так ясно и типически (строптивая, властолюбивая старуха et tombee en enfance), — теперь, пожалуй, и все погибло; ведь она, как
ребенок, рада, что дорвалась, и, как водится, проиграется в пух.
В IV части выведена еще любопытная
личность майора Щелчкова «из солдатских
детей, по жене разбогатевшего».
Но при нормальном развитии
ребенка эгоизм его недолго обращается на притеснение чужой
личности и собственности в пользу своей особы.
Поэтому,] если
ребенок задумывается над тем, по какому праву другие посягают на его
личность, и кончает тем, что не находит тут никакого права, то уже в этом рассуждении вы находите гарантию того, что в
ребенке нет наклонности посягать самому на чужую
личность.
Любовь очень часто в представлении таких людей, признающих жизнь в животной
личности, то самое чувство, вследствие которого для блага своего
ребенка мать отнимает, посредством найма кормилицы, у другого
ребенка молоко его матери; то чувство, по которому отец отнимает последний кусок у голодающих людей, чтобы обеспечить своих
детей; это то чувство, по которому любящий женщину страдает от этой любви и заставляет ее страдать, соблазняя ее, или из ревности губит себя и ее; это то чувство, по которому люди одного, любимого ими товарищества наносят вред чуждым или враждебным его товариществу людям; это то чувство, по которому человек мучит сам себя над «любимым» занятием и этим же занятием причиняет горе и страдания окружающим его людям; это то чувство, по которому люди не могут стерпеть оскорбления любимому отечеству и устилают поля убитыми и ранеными, своими и чужими.
Ее приезды были чудесным праздником в приютских стенах. Не говоря уже о ласковом, нежном обращении с воспитанницами, не говоря о бесчисленных коробах с лакомствами, жертвуемых баронессой «своим девочкам», как она называла приюток, сама
личность Софьи Петровны была окружена каким-то исключительным обаянием, так сильно действующим на впечатлительные натуры
детей.
Но
личность, человек, как
личность, не есть
дитя мира, он иного происхождения.
Неодухотворенная, неосмысленная и непросветленная любовь родителей к
детям, даже любовь к друзьям, к близким может нести с собой разрушение
личности и жизни, может сеять семя смерти.
Любовь очень часто в представлении людей, признающих жизнь в животной
личности, — то самое чувство, вследствие которого для блага своего
ребенка одна мать отнимает у другого голодного
ребенка молоко его матери и страдает от беспокойства за успех кормления; то чувство, по которому отец, мучая себя, отнимает последний кусок хлеба у голодающих людей, чтобы обеспечить своих
детей; это то чувство, по которому любящий женщину страдает от этой любви и заставляет ее страдать, соблазняя ее, или из ревности губит себя и ее; то чувство, по которому бывает даже, что человек из любви насильничает женщину; это то чувство, по которому люди одного товарищества наносят вред другим, чтобы отстоять своих; это то чувство, по которому человек мучает сам себя над любимым занятием и этим же занятием причиняет горе и страдания окружающим его людям; это то чувство, по которому люди не могут стерпеть оскорбления любимому отечеству и устилают поля убитыми и ранеными, своими и чужими.
И пока боль служит обереганием
личности, как это происходит в
ребенке, боль эта не может быть тою ужасающею мукой, какою мы знаем боль в те времена, когда мы находимся в полной силе разумного сознания и противимся боли, признавая ее тем, чего не должно быть.
То, что люди, не понимающие жизни, называют любовью, это только известные предпочтения одних условий блага своей
личности другим. Когда человек, не понимающий жизни, говорит, что он любит свою жену или
ребенка, или друга, он говорит только то, что присутствие в его жизни его жены,
ребенка, друга увеличивает благо его личной жизни.
Не вследствие любви к отцу, к сыну, к жене, к друзьям, к добрым и милым людям, как это обыкновенно думают, люди отрекаются от
личности, а только вследствие сознания тщеты существования
личности, сознания невозможности ее блага, и потому вследствие отречения от жизни
личности познает человек истинную любовь и может истинно любить отца, сына, жену,
детей и друзей.
Состояние это есть состояние благоволения ко всем людям, которое присуще
детям, но которое во взрослом человеке возникает только при отречении и усиливается только по мере отречения от блага
личности.
Светлою чертою в
личности Николая Ильича была его любовь к семье, состоящей из знакомой нам жены и двух
детей, сына и дочери, из которых первый учился в гимназии. У него же жила свояченица, сестра жены, старая дева, заведывающая его маленьким хозяйством, так как его жена была болезненной женщиной, постоянно лечившейся.
Такие
личности, как он, могли быть только завещаны нам прошедшим столетием, когда умственное образование для большинства самих дворян заключалось только в грамотности; естественно, что всякий дворовый мальчик, который готовился для домашнего письмоводства, живший постоянно в барском доме, в умственном и нравственном развитии шел в уровень с
детьми своих господ. Как для тех, так и для других учителями были, если не старый длиннополый земский, то приходский дьячок.
Для него и законная жена будет только"посестра" — подруга, в крайнем случае мать его
детей, и только. Никаких особых прав она на его
личность, на его душу, на весь его нравственный обиход не должна иметь.